Книга издана в крупном стокгольмском издательстве Wahlström & Widstrand. В нее вошли прекрасные переводы Микаэля Нюдаля, прежде переводившего Велимира Хлебникова.
Как пишет сама Ольга Александровна, «книга имела такой успех, что издатели признались, что он превзошел их ожидания. В честь ее выхода в стокгольмском Театре импровизаций устроили вечер, на котором шведские поэты и актеры читали стихи из нее (по своему выбору), а прекрасная пианистка играла прелюдии Скрябина и Шостаковича. Каждое стихотворение встречали с такой радостью! Такого чествования со мной не случалось. Мою статью о поэзии и языке (об органической природе языка) напечатали в центральной газете. И т.д.»
Микаэль Нюдаль рассказывает о том, как Швеция принимала автора и книгу:
«Ольга Седакова на шведском – зачем? Этот вопрос мне задал шведский поэт, критик и переводчик Магнус Вильям-Ульсон в феврале 2011 года. Он не сомневался в том, что Швеция, как он выразился, готова к Седаковой, но хотел, чтобы и я прочел тексты и написал отзыв. Ольга Седакова могла стать четвертым поэтом в новой и долгожданной серии «Иностранная поэзия» издательства «Вальстрем и Видстранд», одного из ведущих в Швеции. Я прочел предложенные тексты, написал отзыв, издательство оказалось более чем заинтересовано в публикации, и поэтому я продолжил читать, выбирать, а затем переводить, переводить и переводить. Сборник стихов Ольги Седаковой на шведском под заголовком «Ворота. Окна. Арки», стапятидесятистраничный и красиво оформленный, вышел в апреле этого года. Это и стало поводом для приезда Седаковой в Швецию.
Наше небольшое турне началось в четверг на юге Швеции, в городе Мальмё. Этот старый промышленный город расположен на шведском берегу Зунда и соседствует через пролив с датским Копенгагеном. Мы выступали в помещении бывшей шоколадной фабрики, несколько десятилетий пустовавшей в самом сердце города, а затем превращенной в культурный центр одного из самых интересных и своеобразных в социальном отношении городских районов Швеции. Здесь, перед большой и молодой аудиторией, мы впервые вместе читали стихи Ольги Седаковой по-русски и по-шведски.
На следующий день мы попрощались с цветушими вишнями Мальмё и отправились на север, в столицу. После восьмисоткилометрового перелета мы оказались в Стокгольме, который встретил нас пронизывающим ветром и слякотью. Прием в издательстве, несколько интервью шведским журналистам и под конец дня – главный пункт стокгольмской программы, вечер в «Форуме». Сцен, подобных этой, в Швеции нет: демонстративно скромный интерьер (бывшый гараж под жилым домом в центре города) контрастирует с роскошной программой мероприятий, всегда продуманных и содержательных. В литературных вечерах «Форума» участвуют лучшие музыканты и актеры, шведские и иностранные писатели. Здесь же, следовательно, собирается и лучшая публика, какую можно найти в Швеции: внимательная, серьезная, знающая. Магнус Вильям-Ульсон произнес вступительное слово, после чего шведские поэты Катарина Фростенсон и Кристина Лугн (обе – члены Шведской академии) читали стихи Седаковой. Звучала музыка Скрябина и Шостаковича. Публика принимала выступления с большим воодушевлением.
В субботу Ольга Седакова приняла участие в работе так называемого «Независимого семинара литературной критики», основанного десять лет назад и ставшего важным местом встречи критиков и писателей из скандинавских стран, лабораторией исследования критики как литературной формы и литературы как критической деятельности. Ключевые фигуры семинара – активные поэты и критики, например, тот самый Вильям-Ульсон. В течение года центральной темой работы семинара являлся перевод, и эта последняя на данный момент встреча была целиком посвящена работе нижеподписавшегося и норвежского поэта Гуннара Вернэса над переводами Хлебникова на шведский и норвежский. Ольга Седакова выступила с докладом на тему «Слово и звук» и, благодаря представленному в нем менее текстоцентричному взгляду на поэзию, внесла важный вклад не только в работу семинара, но и вообще в сегодняшнюю полемику на темы поэзии в Швеции. За день до этого семинара доклад в сокращенном виде опубликовала ведущая газета Швеции «Дагенс нюхетер». Рабочий день семинара завершился чтением текстов Хлебникова на трех языках: русском, шведском и норвежском; Велимир говорил голосом Ольги.
В понедельник Седакова выступила в центральной городской библиотеке Стокгольма, знаковом здании шведского функционализма. В длиннум и узком, пещеро- или каютообразном зале состоялась одна из самых красивых бесед нашего турне: диалог Вильям-Ульсона и Седаковой перемежался чтением стихов, и это переплетение было необыкновенно спонтанным и наполненным смыслом. Последняя встреча прошла на кафедре славянских языков Стокгольмского университета, где сначала приходилось состязаться с шумной вентиляционной системой, но после того, как она утихла, удалось завершить шведское турне общением с некоторыми из выдающихся славистов страны и их студентами.
Эти встречи с публикой, через слово – звучащее, не печатное! – показали, что Швеция и в самом деле готова к восприятию поэзии Ольги Седаковой. Яркая, спонтанная реакция слушателей показали, что стихи в шведском звучании сохранили непосредственную силу.
Отзывы в прессе оказались неожиданно многочисленными и скорыми. Надо сказать, что переводная поэзия у нас почти всегда остается в тени, и многие важные публикации критика просто обходит молчанием. Тем примечательнее, что рецензии на сборник Седаковой еще до возвращения ее в Россию были напечатаны в двух ведущих центральных и в нескольких областных газетах; прозвучал отзыв и на центральном радиоканале. Скорость реагирования и масштабы говорят о том, что книга оказалась востребованной, однако содержание критики не так однозначно, как спонтанные реакции публики.
Здесь требуется краткое освещение особенностей культурного климата современной Швеции. Первое препятствие на пути стихов такого поэта, как Ольга Седакова, к шведскому читателю – глубокая секуляризация шведского общества в целом и читательского представления о поэтической традиции в частности. Второе – победа верлибра над традиционными поэтическими формами. Обобщая, можно сказать, что шведское представление о поэзии и современности отмечено мотивом освобождения от оков: и секуляризм, и верлибр являются своего рода протестом против или освобождением от того, что мы привыкли считать традицией. Поэзия Седаковой содержит диаметрально противоположный подход: она часть непрерывного конфессионального и культурного контекста, и пишет она, главным образом, в традиционных метрических формах. Как же читают такую поэзию в Щвеции?
В критическом восприятии образовалось два полюса, и в большинстве рецензий представлены оба.
С одной стороны мы видим критиков, которых стихи глубоко тронули: Матс Гранберг («Норчепингс тиднингар») назвал книгу важнейшим поэтическим сборником года. Каролин Круна («Бурос тиднинг») и Йоран Соммардаль («Радио Швеции», один из лучших шведских критиков поэзии) отталкиваются от экзистенциальной и исторической драмы, как и Анника Бэкстрём («Упсала нюа тиднинг», переводчица Цветаевой и Айги на шведский). Элисабет Юрт («Свенска дагбладет») называет поэзию Седаковой «тем, по чему тоскуешь, не зная, что это – пока оно внезапно не возникнет прямо перед тобой. /…/ Седакова обладает бескомпромиссностью, которая является не авторитарной, /…/ а просто взрослой. Она не боится подчиняться форме, и в то же время ее смелый, призывный голос разрушает рамки. Этот поэт бросает вызов читателю, веря в его силы. /…/ Хотелось бы, чтобы многие открыли для себя Седакову.»
С другой стороны, религиозный пласт – тяжелая материя для шведских критиков. Некоторые рассказывают, как трудно иметь дело с верой и отсылками к Библии (например, критик Атена Фаррухзад в «Афтонбладет» и Арис Фиоретос, писатель и переводчик Набокова, в «Дагенс нюхетер»). Поэт не может быть и верующим, и поэтом, – с характерной категоричностью заявляет Фиоретос, иначе поэзия становится инструментом проповеди. Эти рецензенты выражают непонимание и дистанцируются, но в то же время в один голос признают – вопреки собственным убеждениям – убедительность поэтической силы. «Пусть еще долго раздаются ее горькие молитвы», – так завершает свою рецензию Фиоретос, а Фаррухзад признается, что в конце концов «в наивно-мудрых изречениях содержится глубокая печаль и лирическая точность. Я замечаю это, и теряю почву под ногами».
Апрельские встречи с редкостной широтой и отчетливостью показали, что поэзия Седаковой общечеловечески понятна и непосредственно доступна для шведского читателя, и что она привносит опыт, мотивы и мыслеобразы, которых шведский поэтический дискурс долго был лишен. Это двойственное восприятие – главный знак того, что Швеция, отвечая на вопрос Магнуса годичной давности, готова к Седаковой.»
Перевод со шведского Лидии Стародубцевой |
|
