Ольга Седакова пишет о «Повести о книге из Муша», уже второй книге Антонии Арслан об армянском геноциде, которую недавно издали по-русски:
Все помнят и уже десятилетия повторяют слова Теодора Адорно о том, что после Аушвица поэзия (или искусство вообще, красота вообще) невозможна. Следуя его логике, можно было бы сказать, что поэзия стала невозможна много раньше Аушвица: после первого в Новое время геноцида, армянского геноцида 1915 года в Оттоманской империи. Несомненно, события такого рода подрывают что-то важнейшее в человеке – его надежду на человека и человечность, его доверие себе. Если люди показали себя способными на такую адскую жестокость и тупость, они больше не имеют права заниматься художеством.<...> Антония Арслан в этой своей повести, как и в первой, той, что принесла ей мировую известность («Усадьба жаворонков») – так же, как в России Пастернак и Ахматова – не просто опровергают это положение. Они дают нам непосредственно почувствовать нечто прямо противоположное: самую насущную необходимость искусства после «этого ужаса и утраты». Без искусства, которое послужит мученикам минувшего века, вырвет их жизнь из забвения, «второго небытия», станет свидетелем их славы, вся эта история будет и дальше тянуть человечество ко дну, как камень на шее. |
