У российской культуры есть огромный долг – или, говоря об этом же иначе, огромное и почти неизвестное ей сокровище: зарубежная («западная») русистика ХХ века. Долгом я называю это потому, что мы до сих пор не выразили благодарности тому серьезнейшему труду по исследованию русской словесности, истории, искусству, мысли, который осуществлялся в разных странах Европы и в Америке за железным занавесом. Эта неблагодарность отчасти извиняется тем, что с плодами этого труда у нас еще мало знакомы даже специалисты. В отечественных исследованиях по Достоевскому или Льву Толстому мы, как правило, не увидим ссылок на работы немецких, французских, итальянских коллег. Огромная часть этих исследований – о русской классике, средневековье, модерне – не переведена. Настоящий диалог отечественной русистики с мировой еще не начался. Я говорю это так уверенно, поскольку мне пришлось в течение долгого времени в 70-е – 80-е годы быть обозревателем зарубежной славистики в реферативных сборниках ИНИОНа. Эти сборники – с пометой «для служебного пользования» или «для научных библиотек» – издавались ничтожным тиражом и к читателю практически не попадали.
Европейский (и американский) исследователь русской культуры отличался от нашего, прежде всего, тем, что он работал свободно. Идеологической цензуры над ним не было. Другое отличие зарубежной русистики от советской состояло в иной общегуманитарной компетенции авторов. Они могли видеть русскую культуру в других контекстах: философском, религиозном, компаративистском. Русский том Витторио Страда, который читатель открывает, – важный шаг к открытию этого сокровища.
Витторио Страда принадлежит к ведущим славистам Европы. Круг его познаний и интересов в русской культуре обширен. Его «русская судьба» увлекательна. О ней сам он рассказывает в своем автобиографическом очерке в конце этой книги. Россия и Европа: Европа, увиденная из России, и Россия глазами европейского опыта – главный мотив всех его размышлений и исследований. В этом сопоставлении Страда понимает Европу как «модерность», а Россию – как «другое» Европы: не чужое (как например, японская культура), европейское по существу, но «другое». Благодаря постоянной русской мысли о «Западе» или «Европе», говорит Страда, Европа впервые увидела себя не как абсолютный субъект, но как объект для «другого», но по существу «своего» наблюдателя.
Витторио Страда стал свидетелем и участником огромных перемен, которые произошли и происходят и в Европе, и в России. На историческом динамизме этих представлений Страда-исследователь настаивает. «Европа» западников и славянофилов XIX века и нынешний «Запад» – уже разные вещи. Россия, какой ее видел не только Достоевский, но еще и Пастернак, и Россия постсоветская – разные вещи. С уверенностью и почти без печали Страда говорит о том, что творческий период Европы кончился. О России такого окончательного вывода он не делает. Его пожелания России и ее интеллектуальному авангарду – по-настоящему разорвать замкнутый круг «своего» и «чужого», перестать думать о «своем» и о «себе» изолированно и в противопоставлении всем «другим». Это старая русская болезнь, еще усилившаяся во времена железного занавеса. От того, удастся ли нам преодолеть эту травму изоляции, действительно, зависит наше будущее. И, как полагает Страда, будущее всего мира, потому что Россию из него вычесть нельзя.
Сам Витторио Страда немало сделал, чтобы пробить бреши в этой стене изоляции. В те годы, когда он был главой Итальянского Института в Москве, он создал своего рода «итальянскую Москву». Вокруг него собирались наши самые интересные писатели, филологи, ученые. Это были не дипломатические ритуалы. Завязывались дружеские связи, задумывались общие проекты.
Несколько работ я написала только потому, что мне предложил это сделать Витторио. Я могла оценить его доверие к автору и человеку – европейское и совершенно неведомое в советском обиходе. В мой первый приезд в Италию (это был декабрь 1989) я читала лекцию об Ахматовой в Венецианском университете. После лекции Страда спросил меня: «А есть у Вас еще что-то неопубликованное в этом роде?» Я с удивлением сказала:
– Да все!
– А что Вы нам предложите для сборника «Россия – Russia»?
– Могу «Медного Всадника».
– Отлично. Сейчас подпишем договор.
– Но Вы не читали эту статью!
– Я слышал Вашу лекцию.
И наконец, моя особая личная благодарность профессору Страда: он написал лучший среди всего, что я читала, некролог нашему общему другу Сергею Сергеевичу Аверинцеву. Он описал его историческое место в русской традиции, как, пожалуй, никто в России и за рубежом. Страда умеет видеть правду и качество. Он любимый друг своих русских друзей. |
