Конечно, наш человек гораздо больше привык жить в стихии насилия по сравнению с жителями Европы. Насилие – наша родная стихия. То, что для европейцев недопустимо, у нас делается на каждом шагу и насилием не считается, начиная с надписей: «Не ходить!», «Не вставать!» и так далее, которые я, например, всегда переживала, как нечто обидное. Люди относятся другу к другу так, как они воспитаны с детства, и это передается из поколения в поколение.
Когда я в последний раз была в Италии, месяца два назад, я увидела, что сейчас для них главная общественная (именно общественная, не церковная) тема, это «Моральное насилие» – Violenza morale. С этим всех призывают что-то делать, обратить на это внимание. В городах развешаны плакаты с примерами, что такое Violenza morale: о том, что не хорошо подслушивать, не доверять человеку и проверять, почему его нет дома. И другие примеры, которые предлагают обыкновенному римскому гражданину усвоить, что так делать нельзя, что это не что-нибудь, а насилие.
А насилие – это довольно тяжкое прегрешение, между прочим. У Данте насильники приближаются к глубине ада. Сначала идут невоздержанные, которые совершают плохие дела помимо воли, а насильник употребляет волю. Он может потерять разум, но то, что делает насильник, он делает с применением воли. И самый страшный вид насилия по Данте – это насилие государственное. И среди тех насильников, которые плавают в кровавой реке, – великие полководцы, которые проливали кровь и управляли толпами людей.
Я думаю, что тема насилия особенно важна для нас, для тех, кто вырос в этом пространстве, потому что нам еще очень и очень долго доживать хотя бы до того уровня понимания насилия, которое есть во всем мире. У нас это еще совсем не понято. Даже в самых мелких проявлениях.
И мне кажется, что задача людей, которые считают своей общественной обязанностью, долгом продумывать какие-то важные вещи, – обращать на это внимание, не замалчивать, а описывать даже привычное, обыденное насилие. |
