– Тогда я по другому спрошу: чего бы Вы бы хотели от этой встречи папы и патриарха?
– Вот на этот вопрос я могу ответить. Для меня эти тяжелые отношения между православием и католичеством давно мучительны. Можно сказать, что между православной и католической традициями опущен настоящий железный занавес. Духовный железный занавес. Причем, опущен он, конечно, с нашей стороны. И, конечно, мне хотелось бы, чтобы такого не было. И я себе представляю, что бы меня порадовало по-настоящему. Три дня назад я была в Храме Святого Климента в Риме, где была принята славянская литургия, где находятся мощи основателя славянской письменности, равноапостольного святого Кирилла, где чтят папу Климента, которого чтят и у нас. У католиков есть такое выражение – тысячелетие неразделенной церкви. Первое тысячелетие существования христианства – это наше общее прошлое, в котором и славянский язык родился. Вот если бы там, в Риме, в соборе Святого Климента произошла эта встреча папы и патриарха, открыто, с выражением воспоминаний об этом общем прошлом, то тогда и последствия такой встречи могли бы быть значимыми. Может быть, такая встреча еще состоится, может быть это только первая попытка.<...>
– Все мы знаем про раскол 1054 года. Но почему, все-таки, до сих пор непримиримость между православием и католичеством столь сильна?
– По настоящему, исторически эти отношения описаны в глубокой книге Бориса Андреевича Успенского – «История раскола», в других исследованиях. Вкратце, конечно, всю историю этого раскола не перескажешь. Но так или иначе мы находимся в этой ситуации. Я думаю, что в католичестве тоже не было особого доверия и любви к православию, вплоть до второй половины ХХ века. Все переменилось после Второго Ватиканского Собора (XXI Вселенский Собор католической церкви открытый по инициативе папы Иоанна ХХIII в 1962 и продолжавшийся до 1965 года, собор закрылся уже при папе Павле VI. На соборе был принят ряд важных документов, относящихся к церковной жизни – примечание редакции), когда была определена общая стратегия единства апостольских церквей, произошло признание за православием статуса апостольской церкви – сестры, то есть церкви того же статуса истинности, и начались многочисленные попытки что-то сделать с этим разделением.
Ведь об этой встрече с русским патриархом мечтал Иоанн Павел II, который несколько раз предлагал такую встречу, но или не получал ответ, или получал отрицательный ответ. Однажды, уже было условлено о встрече, и назначено место на нейтральной территории, и папа туда приехал, а наш прошлый, ныне покойный патриарх без объяснения причин на встречу не явился.
При этом, Иоанн Павел II ведь написал несколько энциклик – например, Ut Unum Sint ( «Да Будут Все Едины») – о близости католичества и православия. Он Кирилла и Мефодия сделал покровителями христианской Европы вместе с Бенедиктом Нурсийским. Он написал замечательную энциклику Orientale lumen («Свет Востока»), в которой он описывает красоту православной традиции и демонстрирует глубокое ее знание. Этим и отличается католический подход к расколу: они знают православие. Причем, речь не только о католическом священноначалии. Это свойственно и обычным мирянам – они хотят единства с христианским Востоком, они любят его. Мне в моих путешествиях по западным странам много приходится встречаться с самыми разными людьми, разного церковного статуса, и никакой другой позиции я там не встречала. Только желание быть вместе, узнать, только уважение и интерес.
У нас же все описания католичества обычно сводятся к его критике. Как, в советские времена, если кто изучал Гегеля, он обязан был критиковать буржуазную философию. Так и сейчас с католичеством: у нас почти нет его чистого и непредвзятого изучения. А есть – заведомое недоверие. Отношения нессиметричны в этом смысле, что меня очень огорчает.<...>
– Если еще вернуться к теме модернизации православной и католической церквей, и возможности диалога между ними. Тут ведь важную роль, как мне кажется, играет способность признать свои ошибки и покаяться, а это очень всегда трудно...
– Да, и я хочу напомнить, что католическая церковь впервые смогла совершить первые значимые покаяния лишь в 2000 году, что было подготовлено опять же Вторым Ватиканским собором и такими папами, как Иоанн Павел II и его предшественники Павел VI и Иоанн ХХIII. Все они были людьми, для которых истина важнее стратегии и политики. И каждый шаг их к покаянию требовал мужества. Когда Иоанн Павел II просил прощения у еврейского народа за антисемитизм церкви, не все католики были готовы его понять. И даже, когда он извинялся за крестовые походы – это тоже требовало мужества. Но даже он не смог извиниться перед протестантами, и призвать их к единству. Потому что, эта рана была долгие годы для католиков самой страшной, этот раскол переживался куда острее, чем раскол с православными. Только папа Франциск недавно эти слова о единстве с протестантами и необходимости мира с ними произнес. И это очень сильный шаг. Но представьте, сколько на пути к этому потребовалось сил, просвещения, воли конкретных совершенно личностей.<...> |
