В новой книге Ольги Седаковой впервые собраны ее переводы из «Божественной Комедии» – I и XXVII песни «Чистилища» и XIV песнь «Рая». На фоне солидной традиции русских переложений поэмы эта публикация может быть воспринята с удивлением: зачем предлагать новые интерпретации текста, который уже существует в непогрешимой версии М. Лозинского? На случай же, если слог знаменитого переводчика покажется кому-то слишком гладким и стилизованным под Серебряный век, имеются экспериментальные тексты А.А. Илюшина (1995) и В.Г. Маранцмана (1999); первый даже стремится передать дантовскую силлаботонику, а второй,по свидетельству М.Л. Гаспарова, обнаруживает довольно высокий процент лексической точности.
Однако Седакова не только не ставит перед собой задачу превзойти Лозинского, подобрав более удачные рифмы или обогатив язык поэмы, но и решительно отрицает возможность этого:
Тот, кто захотел бы теперь состязаться с Лозинским, идя тем же путем – сохраняя ритмическую и рифменную структуру оригинала, – просто обречен на поражение <...>, – пишет она в предисловии к переводу. – Ни общегуманитарным тезаурусом Лозинского, ни его версификационной культурой, ни ресурсами русского языка, которыми он располагал, – ничем подобным наш современник просто не может обладать (с. 7–8).
Какой же путь переводчица предлагает взамен? В одной из работ Седакова утверждает, что главное в переводческом процессе (так или иначе, предполагающем потери) – это распознание уникального и неповторимого элемента в оригинале, от которого переводчик не может отказаться. В поэме Данте таким элементом являются отнюдь не терцины, не цепная рифма и не одиннадцатисложник, при том, что Седакова, разумеется, не отрицает их структурообразующей роли. Уникальнаячасть «Божественной Комедии» – это философские и богословские идеи, которые передаются не только образами, но и синтаксисом, отражающим логику развития авторской мысли, и интонационным рисунком строк, неизбежно искажаемым в стихотворном переводе.
Отдавая первенство синтаксису и интонации, Седакова избирает другой путь, которому пока не было примеров в отечественной истории «Комедии»: эквилинеарный нерифмованный подстрочник, с максимальным сохранением порядка слов и объема понятий, без какой-либо стилизации и орнаментализации конечного текста. В то же время, как указывает Седакова в предисловии к книге, здесь переводчика также поджидает немало трудностей. С одной стороны, в русском языке отсутствуют эквиваленты для передачи ключевых метафизических концептов поэмы; с другой – нам сложно удержаться от соблазна «прояснить» то, что автор выражает в сжатой, но за счет этого предельно энергетичной форме (ср. с. 11). Однако и без пояснений к дантовскому тексту не обойтись; другое дело, что пояснения должны приводиться в подробном комментарии, сопровождающем перевод. И это еще одно новшество, которое привносит Седакова в отечественную традицию интерпретации «Комедии»: по ее мнению, русскому читателю не нужен комментарий справочного характера, который бы содержал имена мифологических персонажей и описания исторических событий (именно такие комментарии обычно сопровождают современные русские издания); нужно же разъяснение философских структур дантовского текста, которые десятилетиями оставались без внимания в отечественной науке. Отметим здесь в скобках, что даже восстановленная полная версия комментария Лозинского, избавленная от купюр сталинской цензуры, не до конца отвечает этим требованиям. |
