Мандельштамовский заголовок новой книги Ольги Седаковой должен быть понят правильно: это не просто размышления поэта о поэте, но разговор, меняющийся по ходу, причем качественно. Мандельштам исследовал, как речь Данте, начинаясь как реализация звуковых и смысловых возможностей итальянского языка, меняет местом орудие и цель: спасение оказывается орудием, а поэтическое слово – целью, правильным попаданием, после которого мы все оказываемся в совсем иной ситуации, чем прежде. Цель, конечно, должна пониматься не как эстетическая задача, но как мера меткости и ориентир ума, а не переживания. В книге Седаковой пройдены мандельштамовские маршруты, но совсем с другой философской и богословской основательностью.
Русская литература о Данте не так велика, и ближайшими предшественниками Седаковой в России можно считать А.Л. Доброхотова и свящ. Георгия Чистякова. Доброхотов в книге «Данте» показал, как появление сюжетов и образов в различных произведениях поэта объясняется не частной, а общей позицией: только так мог ученый флорентиец этого времени говорить о космосе и об истории. Гениальность Данте – вовсе не в воображении, а в умении идти дальше других, в том числе средствами воображения. Священник Георгий Чистяков в «Беседах о Данте» показывает, что у Данте нет не только привычной нам романтической фантазии – его адские образы вполне каноничны, – но нет еще многого, например, картинности или психологизма в обыденном смысле. Есть совсем другое – особое строение ума автора и героев, небывалым прежде образом просвещаемого на глазах читателя.
По жанру книгу Седаковой можно назвать «основной поэтикой», по образцу «основного богословия» (фундаментальной теологии) в XIX веке или фундаментальной онтологии Мартина Хайдеггера в ХХ веке. Основное богословие, противостоя скепсису Просвещения, поставившего под вопрос самые первые понятия религии, такие как «вера», «дух» или «спасение», показывало, что эти понятия обладают собственным содержанием, которое не может быть сведено к какой-то частной форме рациональности. Также и фундаментальная онтология Хайдеггера показывала, что ни онтология, ни гносеология не могут быть сведены к процедурам, с помощью которых мы получаем философские результаты; что у бытия есть собственный смысл, независимо от того, какими способами мы его осмысляем. Седакова делает третий шаг после этих двух, создавая третью основную науку; и смею предположить, что рецензируемая книга лет через пять станет вузовским учебником. |
