O. Федор Людоговский начал комментарий к утренним евангельским стихирам (который мы надеемся продолжать в следующих выпусках) с главного момента: с необходимого представления о цельности службы. Эта цельность чрезвычайно своеобразна. Можно сравнить составление каждой службы из фрагментов, взятых из разных богослужебных книг, с набором мозаики – но с той разницей, что, в отличие от отдельной тесеры (кусочка смальты или камня), которая укладывается в общее полотно мозаики, каждая составная часть службы (как те стихиры, которые мы взялись комментировать) и сама представляет законченное поэтическое произведение. Вместе с тем, от своего места, от своей связи с другими такими «тесерами», каждая такая поэтическая составная несколько меняется: в ней высвечиваются, становятся центральными те или другие моменты ее смысла. И она, в свою очередь, влияет на сопоставленные с ней другие составные богослужения. Итак, каждая стихира – законченное поэтическое построение. Это построение сложно и изощренно. В нем та красота, с которой читатель поздней светской поэзии незнаком. Во-первых, она открыто риторична (а поэзия послеромантической эпохи риторики не любит, требуя от автора прежде всего спонтанности и непосредственности – как сказал в своем «Искусстве поэзии» П.Верлен: Риторике сверните шею!) Но главное, тема цельности, повышенной связности всего со всем: слова со словом, образа с образом, одного эпизода из Писания с множеством других – главный принцип литургической поэзии. Можно сказать, что речь в ней развивается не линейно, «одно за другим», а «симфонически»: всё вместе со всем.
Опубликовано уже четыре комментария. |
