Осип Мандельштам в «Разговоре о Данте» заметил, что создатель итальянского языка и итальянского гражданского чувства «весь изогнулся в позе писца, испуганно косящегося на иллюминированный подлинник». Мандельштам, конечно, имел в виду не только верность Данте церковному и научному учению его времени, немыслимую для последующего поэта. Как заметил Сергей Аверинцев в одной из лекций, Данте мог знать всю современную ему физику и вообще науку, тогда как современный филолог если и похвалится эрудицией в области квантовых скачков или туннельного эффекта, это все равно не будет знанием. Мандельштам, писавший о Данте в голодном Крыму, имел в виду, что разговор с Беатриче вернет самого Данте к жизни, что она, подтвердив правильность его письма, подтвердит и правильность его пути. Однако мандельштамовский Данте, как и любой другой русский Данте, – это человек, ищущий покоя, пока наконец не будет сдан последний экзамен. Но современный поэт стоит за стенами средневекового университета.
Ольга Седакова как переводчица и интерпретатор Данте находится внутри средневекового университета или, во всяком случае, библиотеки. И институционально, как академик двух итальянских академий – миланской Святого Амвросия и римской «Мудрость и знание». И по способу работы: киноварные буквы на обложке этой книги подсказывают, что главное внимание будет уделяться «буквицам», – позволим себе эту метафору. Любой или любая из нас вспомнит средневековые иллюминированные буквицы, где журавль, обезьяна или целое кругосветное плавание, вместе с несколькими звездами-повелительницами, вдруг оказываются вплетены в букву «М» или «Е». Буквица – модель начального переводческого чтения Данте: да, мы знаем, что здесь Данте встретится с певцом блаженства, а здесь узнает, почему они сияют так, а не по-другому. Но чтобы это не было далеким знанием, вроде наших гуманитарных знаний о постоянной Планка, и нужна буквица. Нужен начальный шаг, нужно увидеть, как Данте приступает к теме, с каким размахом и с каким обузданием мысли. Если бы можно было назвать переводческий метод Седаковой «методом буквицы», в противовес и буквалистскому, и художественному переводу, это было бы счастьем. |
