Прежде всего, я хочу поблагодарить высокое жюри Премии за награду, которой я, признаюсь, не ожидала. Это великая честь для меня и большая радость. И это привет из Италии, страны, которую я с ранних лет люблю особой любовью – и каждая встреча с ней для меня праздник. Страна, где художественный гений человека – пластический, музыкальный, поэтический – уже столетия чувствует себя, как в самом родном и любимом доме. Для русской культуры (и для русской поэзии особенно) Италия уже не один век – сон, который не перестает сниться всю жизнь: сон о красоте и счастье. Так об этом говорили наши великие поэты – Пушкин и Баратынский, Ахматова, Пастернак и Бродский.
Эта премия вручается мне в далеко не счастливый год. Италия, как и Россия, как и вся планета, переживает тяжелое бедствие, из которого пока не видно близкого выхода: пандемию новой болезни, о которой до сих пор слишком мало известно. Способы ее преодоления ищутся на ходу, о них спорят и не все соглашаются на трудные условия карантина, которые лишают нас привычного образа жизни. Только теперь мы увидели то, что считали «обыкновенным», как недоступный подарок: свободу общения и встреч, свободу поездок, возможность совместного труда и учебы… Это составляло нашу простую повседневность, и теперь мы оказались как в заточении или при оккупации. И может быть, даже тяжелее: такое положение заставляет человека видеть в любом другом прежде всего носителя опасности для себя, а в себе – опасность для других. Это бедствие, кроме другого, – испытание нашей человечности. Вряд ли люди и до КОВИДа совсем забывали о собственной смертности и о том, что будущее нам неподвластно и не предсказуемо. Но пандемия обнаружила эти условия земного существования, conditio humana, с беспощадной очевидностью. Многим (и мне среди многих) пришлось проститься с любимыми людьми, которые стали жертвой вируса. Внезапные уходы, внезапные утраты. Мне хочется почтить их память. И пожелать, чтобы мы научились мобилизовать всю нашу бережность и сделали всё то, что в наших силах, ради уменьшения числа будущих жертв.
Не нужно быть пророком, чтобы видеть, что еще одно общее бедствие стоит у нас в дверях, а может, уже и перешагнуло порог. Я имею в виду состояние нашей планеты (до других частей мироздания наша активность еще не дотянулась). Наша цивилизация не то, чтобы сознательно враждебна к миру: она оказалась бессознательно жестока к нему и неосмотрительна. Она исходила из ощущения ничем не ограниченных ресурсов, которыми остается только умело «воспользоваться». И делать это можно без конца.
Мы покоряем пространство и время,
Мы молодые хозяева земли! –
как пели в бодрой советской песне середины прошлого века. В наши дни, когда мы покорили еще больше вещей в мире, это явно уже не вызывает общего энтузиазма, а скорее пугает. Пространство и время, воздух и воды, мир живых существ и растений – все это дает нам уже сейчас увидеть, куда ведет это хищное использование. С каким оскудением и бедой остаются «хозяева».
Я не собираюсь повторять экологических программ или обличать цивилизацию ради «возврата к природе». Я сама дитя этой цивилизации и ее пользователь. Я говорю об этом только в связи с тем, что поэзия всегда знала о другом отношении к миру. Это другое отношение и одушевляет ее. Я приведу слова нашего замечательного философа и моего друга Владимира Владимировича Бибихина: «Cтихотворение не отражает мир, оно впускает его в себя, давая ему быть таким, какой он есть – незримый, новый, отрешенно царящий в покое. Именно такой он продолжает быть в стихотворении; продолжает не только когда оно пишется, но и потом, когда оно давно написано, когда уже нет написавшего его поэта. Мир всё равно продолжает присутствовать в его слове».
Да, стихотворение, которое дает миру быть, дает ему быть таким, как он есть (а это те стихи, которые обычно называют «великими» или «бессмертными»), рождается не из того, что оно что-то из наличного «отражает», «борется» с ним или его «восхваляет» – или же наоборот, «сочиняет», «выдумывает нечто совершенно небывалое, не похожее на всё, что вокруг. Стихотворение способно – не надеюсь выразиться более внятно – исчезать перед миром. Обратиться в чистое внимание. Оно умеет открыться, забыть о себе – и дать простор миру, для которого наша обыденность обыкновенно не оставляет места. Какому миру? В.В.Бибихин хорошо сказал: «такому, какой он есть – незримому, новому, отрешенно царящему в покое». Откуда же мы знаем, что мир такой? Вечно новый и невидимый? И – добавлю от себя – бесконечно бережный и готовый служить? Мы не знаем этого раз и навсегда. Мы узнаем это каждый раз, когда является стихотворение. Когда внимание (которое Nicolas de Malebranche назвал «естественной молитвой души»(1)) открывает в слове его внутреннюю музыкальность, его связь не только с тем, что оно называет, но со всем миром.
Звездам числа нет, бездне дна(2) –
как сказал старинный русский поэт . Вот такие стихи мне всегда и хотелось писать. Других мне писать не хотелось и не хочется.
Я знаю, что многие поэты и стихотворцы не согласятся с тем, как я представила здесь поэзию и свои задачи они видят в каких-то совсем других областях. Но для меня поэзия – это внимание в словах; в словах, в словах открывающих, связанных между собой связью, подобной музыкальной.
Я закончу тем, с чего начала: радостью и благодарностью за то, что поэзия остается незабытой в трудные времена. Это внушает надежду.
Благодарю за внимание.
---
(1) L’attention doit être comprise, dans cette perspective, comme une prière naturelle, que nous faisons à la vérité intérieure, afin qu’elle se découvre à nous: l’attention de l’esprit est une prière naturelle par laquelle nous obtenons d’être éclairés par Dieu et par la raison.
(2) М.Ломоносов. Вечернее размышление о Божием величии. |
