В издательстве «Олимп – Бизнес» выходит замечательная серия книг «Как жить…». Каждая книга серии продолжает эту незаконченную фразу по-своему: «Как жить с деменцией», «Как жить с депрессией» и т.д. Книги обращены к людям, оказавшимся в какой-то особо трудной ситуации. Книга Джона О’Доннохью, которую вы открываете, как будто не связана с этой серией. Она не имеет в виду какой-то особой конкретной трудности: тяжелой болезни, или старческого бессилия, или потери близкого, или чего-то еще, настигающего человека и ставящего его в совершенно беспомощное положение. Но читая главу за главой, читатель обнаружит, что Джон О’Доннохью в сущности говорит с нами о том же трудном предмете: «Как жить…». Как жить человеку в современной цивилизации. Автору есть с чем сравнить эту «современную жизнь» – и, тем самым, дать почувствовать, как она тесна и болезненна. Как ментальные и психологические навыки, которые человек нашей цивилизации усваивает почти машинально, не успев задуматься, делают его – словами Гете – «унылым гостем на темной земле». Джон О’Доннохью вспоминает этого «унылого гостя» из знаменитой «Блаженной тоски». Но у него есть и другой, как будто противоположный образ непрожитой жизни: «беспомощный хозяин». Вспомнив или узнав некоторые вещи, говорит он, вслушиваясь в собственное восприятие, «вы уже не беспомощный хозяин своей омертвелой жизни, а гость, получивший в дар радость и возможности, которых нельзя ни выдумать, ни заслужить». Два таких решения: «быть гостем» на земле печально и «неправильно», как в этих стихах Гете, и, наоборот, прекрасно и верно, как в этой древней мудрости – не исключают друг друга. Собственное ложное положение можно сознавать по-разному: можно чувствовать себя и дурным хозяином, и унылым гостем собственной жизни.
Нет, Джон О’Доннохью вовсе не хочет продолжать критику современной цивилизации, как делают многие, не собирается предложить современному человеку в качестве лекарства от современности некие древние практики и эзотерические учения. Он отмечает в ней некоторые пустоты и упущения, которые можно заполнить. Я неслучайно начала это предисловие со стихов Гете, а не с древнейших ирландских стихов и молитв, которые составляют сердцевину повествования Джона О’Доннохью. То, о чем он говорит, можно встретить у новейших поэтов и философов, и я не буду вспоминать здесь всех, кто появляется на страницах его книги. Но в мире кельтской мудрости эти смыслы – а точнее, эти навыки обращения с вещами в мире и с самим собой – живут как у себя дома.
Джон О’Доннохью не ученый-кельтолог. Кельтский мир – это то, в чем он вырос, это его начальный опыт в ирландской глуши, родной язык его души. Со своим первым опытом он пришел в мир книжной культуры. Он стал исследователем немецкой философии, католическим священником и поэтом. Он не историк религии, не этнолог. Некоторые моменты (например, особую привязанность к форме круга), которые он видит как собственно кельтские, можно встретить и в других древних традициях, в славянских, например. Это не существенно. Он хочет рассказать читателям о том опыте, который соприсущ человеку во все времена и который новые эпохи перестали считать важным или даже реальным. В конце дня, замечает Джон О’Доннохью, человеку трудно вспомнить, на что он смотрел, что общалось с ним через его зрение.
Главная из утрат современности – отсечение человека (себя) от мира (от неба и земли, от подземных движений и курса звезд и т.п., и т.п.), узость и теснота его существования, как будто целиком социального. Не только душа (слово, которого современность чурается), но само тело, как рассказывает Джон О’Доннохью, живет во вселенной. Вот как он говорит о памяти тела: «Мы – лицо того неведомого мира, который хочет выразить себя через нас. Часто та радость, которую мы ощущаем, относится не к нашей личной биографии, а к земле, из которой мы вышли. Порой мы чувствуем, как нас переполняет печаль, словно мгла расстилается над землей. Пытаться подавить в себе это чувство — ошибка. Правильнее было бы понять, что оно рождено скорее нашим телом, чем сознанием. Лучше всего подождать, пока эта туча пройдет — она торопится куда-то еще. Мы слишком легко забываем, что у нашего тела есть память, которая сформировалась до нашего сознания и жила своей жизнью, прежде чем мы приняли свой теперешний облик. Современные лишь с виду, мы по-прежнему принадлежим древности, мы — братья и сестры, вылепленные из одной глины. Каждого из нас озаряет своя часть тайны. Чтобы по-настоящему стать собой, человеку необходимо древнее сияние других людей».
Из этой пространной цитаты можно представить себе общий тон повествования. Но представить себе темы, о которых будет говорить Джон О’Доннохью, читатель вряд ли сумеет, пока не прочтет. Могу сказать, что, читая его книгу, я узнаю о многих вещах, мне прежде неизвестных – или известных в совсем другом ракурсе: о душе и теле (душа, «по-кельтски», окружает тело, как свет, а не заключена где-то в его глубине), о пяти чувствах (чего стоит связь говорения и вкуса – через язык, орган речи и орган вкуса), о лице и взгляде, о видимом и невидимом…
Другая утрата цивилизации – знание только о жестком, техничном познании, о завороженности «выводами» и «результатами». О познании, которое, по известному определению Р.Бэкона, – сила, иначе: инструмент овладения познанным, устранение неведомого как неведомого. А неведомое, напоминает Джон О’Доннохью, постоянно существует рядом с нами. Происходит забвение о щадящем и дружелюбном свете знания, который один и может открыть многие вещи, исчезающие перед другим взглядом. Таким образом, и изменив предмет своего интереса (занявшись древностями, скажем), человек остается с той же пустотой. «Этот духовный голод опасен тем, что люди стремятся пролить на всё резкий, беспощадный свет. Современное сознание не знает ласкового и почтительного света, присутствие тайны не вызывает у него благоговения — оно стремится разгадать неведомое и завладеть им. Современное сознание похоже на жесткий, ослепительный свет ламп в операционной. Этот свет чересчур прямолинеен и ярок, чтобы приблизить нас к слабо освещенному миру души. Он враждебен сдержанности и тайне. Кельты обладали поразительной способностью чтить непостижимость и глубину… Их свет дружелюбен к темноте, он мягко прокладывает в ней тоннели и стимулирует работу воображения. Свечи не пытаются выведать у темноты ее тайны. В пламени каждой свечи есть и тень, и свет. Деликатное пламя свечи лучше всего подходит для освещения внутреннего мира».
Природнейшими свойствами души Джон О’Доннохью называет сдержанность, немногословность и застенчивость. Не эти свойства поощряются современной цивилизацией! А без них невозможно никакое по-настоящему внутреннее общение. Без них невозможно услышать язык души, по которому скучает современность среди переполняющих ее чужих, заимствованных и пустых слов. В языке души молчания больше, чем прямого выражения. И это стремительный язык (душа стремительна), выражения и даже мысли не успевают за ним. Ускользающая сущность истины – скорее ритм и созвучие, и уж никак не ряд однозначных дефиниций. «Духовная жизнь — это жизнь, пронизанная ритмом». Услышав ритм собственной жизни, совпав с ним, человек чувствует себя дома и на свободе.
Джон О’Доннохью описывает разные ложные позиции, которые делают человека слепым, узким и в конце концов несчастным. Одна из них – оценивающий взгляд. Его описание оценивающего взгляда мне показалось очень интересным: «Человек, который на все смотрит оценивающе, видит только черное и белое. Он всегда стремится исключать и разделять, поэтому в его взгляде нет сочувствия или любования. Для него смотреть — значит оценивать. Как это ни грустно, люди с оценивающим взглядом многого себя лишают. Они видят лишь собственную измученную душу, спроецированную на внешний мир. Воспринимая только поверхность предметов, оценивающий взгляд считает ее их подлинной сутью. Ему не хватает способности прощать и воображения, чтобы проникнуть в глубину вещей и увидеть, что истина бывает парадоксальна. Подобная склонность к поверхностным суждениям порождает культуру, зацикленную на показном и внешнем».
Хочется приводить еще и еще эти замечательные наблюдения Джона О’Доннохью, выросшие из кельтской почвы, но нисколько не ожидающие от нас какого-то «возвращения к основам», подражательства, стилизации, психологического тренинга (все эти вещи ему крайне неприязнены). Вот чего он решительно не хочет: «превратить кельтскую мистику в еще одну модную и экзотическую программу духовного развития, которые так любит наша падкая на сенсации, зависимая культура».
Название книги, древнее ирландское соединение двух слов, включающее в себя многие значения, из которых Джон О’Доннохью выбирает «друг души», фокусирует все темы книги (неожиданно перекликаясь с образом М.Хайдеггера, истолкованию которого французский философ Ф.Федье посвятил книгу «Голос друга»). Необходимость друга, другого («Как на сетчатке человеческого глаза есть слепое пятно, так есть и слепая сторона души, которую сам человек не видит») пронизывает человеческий мир. Красота неожиданным и удивительным образом оказывается у Джона О’Доннохью дружелюбием.
Джон О’Доннохью вспоминает, что в библейском языке «спасти» бывает синонимом «вывести на простор». Его книга намечает разнообразные тропы, которые выводят жизнь, измученную своей теснотой и узостью, жесткостью, «страхом себя» и беспощадностью к себе, на простор – его словами – «утешительной мудрости». |
