|
|
| Томас Стернз Элиот |  |
| Пепельная Среда | Поскольку я не надеюсь сюда вернуться
Поскольку я не надеюсь
Поскольку я не надеюсь вернуться
Ревнуя дарам одного и размаху другого
Я не желаю желать ничего из этого изобилья
(Станет ли старый орел испытывать крылья?)
Стану ли я скорбеть
Об иссякшей силе обыкновенного царства?
Поскольку я не надеюсь увидеть снова
Дряхлую славу определенного часа
Поскольку могу судить
Поскольку знаю что не желаю знать
Удостоверяемой преходящей власти
Поскольку мне не пить
Здесь, где деревья цветут, и бьют родники,
ибо здесь ничто не снова
Поскольку я знаю что время всегда время
И место всегда и только место
И действительное действительно только на это время
И только для этого места
Я радуюсь что вещи суть как они суть и
Отворачиваюсь от светлого лика
Отворачиваюсь от голоса
Ибо я уже не надеюсь сюда вернуться
Итак я радуюсь, имея в виду построить нечто
В основание радости
И молиться Господу чтобы смилостивился Он над нами
И я молюсь, чтобы мне забыть
Все о чем я слишком много с собой говорил
Слишком растолковал
Поскольку я не надеюсь вернуться
Пусть эти слова ответят
За то что сделано и не будет делаться снова
Пусть не суд над нами не будет слишком суровым
Ибо эти крылья уже не крылья какие полет раскрывал
А всего лишь опахала продолжающие биться
В воздухе который стал окончательно сух и мал
Меньше чем воля и суше
Научи нас трудиться и не трудиться
Научи нас сидеть и слушать.
Моли о нас грешных ныне и в час нашей смерти
Моли о нас ныне и в час нашей смерти.
II
Госпожа, три белых леопарда сидели под можжевеловым деревом
В прохладе дня, наевшись до насыщенья
Моими икрами сердцем печенью и всем содержимым
Полостей внутри моей кожи. И Господь сказал
Эти ли кости оживут? Эти
Кости оживут? И то, что осталось
Внутри костей (сухих костей), говорит пощелкивая:
В силу милости Госпожи этой
И в силу ее изящества, и в силу
Того, что она почитает Деву молитвенным созерцанием,
Мы сверкаем великим блеском. И я, невидимый здесь
Предаю дела мои забвенью и любовь мою
Потомству пустыни и плодам тыквы.
Это, быть может, покроет
Потроха мои, жилы глаз и несъедобные части
Отброшенные леопардом. Госпожа отрешенья
В белом облачении, для молитвы, в белом облаченье.
Пусть белизна костей искупит забвенье.
В них жизни нет. И я, как я забыт,
И хочу быть забыт, так я желал бы забыть,
Вот так; в преданности и собранности у цели. И Господь сказал
Слово свое ветру, и только ветру, ибо только
Ветер выслушает. И кости запели защелкали
Стрекотом кузнечика, и так сказали
Госпожа молчания
В скорби и мире
Пронзенная пречистая
Роза памяти
Роза забвения
Изнуренная и жизнь подающая
Страждущая бесстрастно
Единая Роза
Ныне стала Садом
Где всей любви венец
Простым страданьям
Любви неутоленной
И горшим страданьям
Любви утоленной
Конец бесконечного
Пути к Не-концу
Решенье всего что
Неразрешимо
Речь без слов и
Слово не из речи
Матери слава
О чудном Саде
Где всей любви венец.
Под можжевеловым деревом кости пели, разметанные и сверкающие
Мы рады, что нас разметали, мы слишком мало добра принесли
друг другу,
Под деревом в прохладе дня, в благодати песка,
Забыв себя и друг друга, соединясь
В покое пустыни. Это страна, которую нам
Разделят по жребию. И ни разделенье ни единенье
Ничего не значат. Это страна. Это наше наследство.
III
На первом повороте второй ступени
Я обернулся и внизу увидел
Ту же форму вьющуюся у перил
Под завесой нечистых испарений
В схватке с дьяволом лестницы; тот имел
Скверное лицо надежды и паденья.
На втором повороте второй ступени
Я оставил их виться и внизу увидел:
Лиц не было. Пролет был темный и шаткий,
Щербатый, скользкий, как рот неряшливого старика
Или зубастая глотка дряхлой касатки.
На первом повороте третьей ступени
Было прорезное окно, разбухшее как смоква,
А выше боярышник в цвету и пастушеская сцена.
Кто-то широкоплечий в зеленом и голубом самозабвенно
Чарует древней флейтой майский дол.
Темной прядью играет ветер, темные пряди от губ отводит,
Чудесные темные цвета сирени;
Отвлеченье, музыка флейты, взмах, вздох ума
на третьей ступени
Слабей, слабей; сила сверх надежды и паденья
На третьей ступени.
Господи, я недостоин
Господи, я недостоин
но скажи только слово.
IV
Кто шел между лиловым и лиловым
Кто шел во всей
Разнообразной зелени разнообразных ветвей
В белом и голубом, в Марииных цветах,
Беседуя о пустяках
В неведении и знании вечной печали
Кто шел среди всех кто шли и молчали,
Кто силу рождал в источниках и чистоту в родниках
Сделал прохладной сухую скалу и прочным песок
В синеве колокольчика, в синем цвете Марии
Sovegna vos
Это годы идут между всем, унося
Смычки и флейты свои, возрождая
Того, кто проходит сквозь время, между сном и бденьем, одетый
В складки белого света, ниспадающего, льнущего, падающего.
Новогодья идут, обновляя
В ярком облаке слез годы свои, обновляя
В новой строке древний ритм. Спаси
Время. Спаси
Непрочитанное видение в высоком сновиденье
Самоцветного Единорога в золоченом возке.
Тихая сестра в белом и голубом
Между тисами, за садовым божком,
Чья флейта не дышит, наклонила голову, кивнула,
но не сказала ни слова
Но источник бьет и птица в ветвях поет
Спаси время, спаси сон
Знак того слова, которого не слыхали, не сказали
Между тем как ветер сбивает мирьяды шелестов с тиса
И после этого нашего изгнанья
V
Если пропавшее слово пропало, если иссякшее слово иссякло
Если неуслышанное, нескáзанное
Слово не сказано, не услышано;
Но есть несказáнное слово, Слово неслышимое,
Слово без слова, Слово в сердце
Мира и ради мира;
И свет во тьме воссиял и
Против Слова неумиренный мир восстал,
Крутясь у сердцевины молчащего Слова.
Люди мои, что я сделал вам.
Где же, где слово найдется, где слово
Отзовется? Не здесь, ибо здесь нет тишины
Ни в море, ни на острове, и не
На суше, в тропическом лесу и в пустыне,
Для тех, кто ходит во тьме
В дневное время и в ночное время
Достойное время достойное место не здесь
Нет места для благодати там где не скорбят об утрате
Лица; нет времени для восхищенья в шумном коловращенье
где отвергают голос и его обращенье
Помолится ли сестра в покрывале
За ходящих во тьме, за тех кто избрали
тебя и восстали,
За тех, кто между двух огней, между дней и дней,
Часа и часа, слова и слова, силы и силы,
за тех, кто ждет
В темноте? Может ли сестра помолиться
О детях у ворот;
Они не уйдут и не умеют молиться:
Помолись о тех, кто избрал и восстает
Люди мои, что я сделал вам.
Помолится ли сестра среди тонких высоких
Тисов о тех, кто ее обидит, о жестоких
О тех, кто устрашен и не сдается на милость
И присягает перед миром и отрекается у скал
В последней пустыни у последних синих скал
Пустыня в саду сад в пустыне
Засухи, но в губах сухое семечко яблока.
О люди мои.
VI
Хотя я не надеюсь сюда вернуться
Хотя я не надеюсь
Хотя я не надеюсь вернуться
В колебаниях между утратой и обретеньем
В непродолжительном скрещении сновидений
В сновиденческом сумраке от моего начала до моего конца
(Отче благослови), хотя я не желаю желать ничего не желаю усилья
Но из широких окон к гранитным берегам
Белые паруса начинают полет в океан, летят в океан лица
Неразбитые крылья
И погибшее сердце крепнет и ликуя
Чует утраченную сирень и утраченную морскую
Сагу, и слабый дух готовится к восстанью
За пригнутую золотую ветвь за утраченное дыханье
Океана, и слух торопится как привык
На воркованье ржанки и перепелочий крик
И слепое око создает
Пустые облики у костяных ворот
И язык обновляет соленый вкус песчаной земли
Это время растяжки от умиранья до рожденья
Место одиночества где три сновиденья сошлись
У синих скал
Но когда голоса облетевшие с тиса исчезнут
Пусть встряхнут другой чтобы он отвечал
Благая сестра, святая мать, дух родника, дух сада,
Разреши нам не унижать себя ложью
Научи нас помнить и не помнить
Научи нас повиновенью
Даже среди этих скал,
Наш мир в Его веленье
И среди этих скал
Сестра и мать
И дух реки, дух моря, дух многих вод,
Разреши мне не быть отделенным
И пусть мой вопль к Тебе дойдет. |
| ПРИМЕЧАНИЯ
Пепельная Среда – первый день 40-дневного поста в западной христианской традиции (у католиков, англикан, лютеран). Освящается пепел (сожженные пальмовые ветки прошлого года), затем этим освященным пеплом священник посыпает голову кающегося и изображает пеплом крест у него на лбу. Во время этого обряда (как и в дальнейших великопостных службах) читаются тексты из ветхозаветных пророков (Иоиля, Михея, Осии, Иезекииля), отзвуки и цитаты из которых входят в «Пепельную Среду» Т.С. Элиота. Видение пророка Иезекииля о воскрешении «сухих костей» было седьмым из двенадцати ветхозаветных чтений Великой субботы.
Другой постоянно вплетающийся в словесную ткань «Пепельной Среды» источник – Данте Алигьери, по преимуществу вторая кантика «Комедии». «Чистилище», пространство покаяния и очищения, – аналог покаянным службам Великого поста. При входе на Святую гору ангел в одеянии цвета пепла совершает над путниками нечто подобное обряду Пепельной Среды: острием копья он изображает у них на лбу семь Р (peccatum) – знаки семи смертных грехов, которые они должны стереть на семи ступенях покаяния, семи террасах Чистилища.
Первые части «Пепельной Среды» первоначально появлялись как отдельные стихотворения, каждое под своим названием. При этом первой, под названием «Salutation», была опубликована вторая часть и уже вслед за ней – первая, под названием «Perch’i’ no spero di tornar giammai», и третья, под названием «Al Som de l’Escalina».
I
Поскольку я уже не надеюсь вернуться
Первая строка – перевод начала «баллады изгнания» Гвидо Кавальканти, «первого друга» Данте, написанной им в политической ссылке, незадолго до смерти, «Perch’i’ no spero di tornar giammai». Эту балладу перевел Эзра Паунд. Отсылкой к Кавальканти Т.С. Элиот сбивает читателя с толку. В балладе речь идет о том, что Гвидо не надеется вернуться в родную Флоренцию. Элиот же
говорит о без возвратном уходе от мира и мирских ценностей, о христианском обращении. Обращение (как и в «Стихах Ариеля») увидено им как своего рода смерть в надежде на воскресение.
Научи нас трудиться и не трудиться
В оригинале «to care and not to care», заботиться и не заботиться. Постоянная мысль Элиота о «правильной активности» и «правильной пассивности»: например, там, где это необходимо, действовать сознательно, и где
необходимо – бессознательно.
Моли о нас грешных ныне и в час нашей смерти
Из молитвы Богородице по Розарию.
II
Госпожа
Образ благословенной девы, молитвенницы, посвященной Богородице, в «Пепельной Среде» напоминает дантовские образы: не только саму Беатриче, но и Мательду из Земного рая, и святую Лючию. Роль этой женской фигуры заключается в спасении гибнущего героя и в заступничестве за весь мир.
Три белых леопарда
Библейский образ леопарда (скимна) как воплощение жестокости. Но и Бог – во гневе – может предстать грешникам в образе леопарда (скимна): «Я буду для них как лев, как скимен буду подстерегать при дороге. Буду нападать на них, как лишенная детей медведица, раздирать вместилище сердца их, поедать их там, как львица; полевые звери будут терзать их» (Ос. 13, 7–8).
Эти ли кости оживут?
«И сказал мне: сын человече ский! Оживут ли кости сии?» (Иез. 37, 3). Дальнейшее повествование Элиота основано на знаменитом виде нии пророка Иезeкииля (Иез. 37, 1–14) о сухих непогребенных костях, которые воскресают и исполняются духом. Этот пророческий текст читается во время Великого Поста (в православном чине – знаменитая паремия на утрени Великой субботы, «Кости сухия»). У Элиота видение обрывается на первом эпизоде. Кости не восстают, но только поют песнь Госпоже.
Единая Роза / Ныне стала Садом
Роза в западной литургической поэзии – символ Богородицы. Кроме того, здесь вспоминается дантовский образ Таинственной Розы, Rosa Mistica, венчающей Небесный рай. Эта Роза, составленная из душ святых, одновременно и сад (Par. XXX, 100 и далее). Видение Таинственной Розы открывает для Данте Беатриче.
III
Первоначально опубликована с названием «Al Som de l’Escalina», к вершине лестницы (прованс.).
Это название – цитата из Данте, слова провансальского поэта Арнаута Даниэля, которого Данте встречает на самом верху горы Чистилища: «Per aquella valor / que vos guida al som de l’escalina – Той силой, которая ведет вас к вершине лестницы» (Purg. XXVI, 145). Арнаут очищает в пламени грех страстной любви. Его слова еще появятся в VI части «Пепельной Среды».
На первом повороте второй ступени
Речь здесь и дальше («на втором повороте второй ступени», «на первом повороте третьей ступени») идет о духовном восхождении по лестнице покаяния и очищения. Такие лестницы, лествицы, описывали монашеские мистические сочинения. Какой традиции распределения ступеней следует здесь Элиот, остается гадать. Предполагают связь его ступеней с тем, как описан путь духовного восхождения в «Темной ночи души» Хуана де ла Круса (Иоанна Креста), которого в это время Элиот усердно изучал.
Господи, я недостоин
Евангельские слова сотника: «Господи! Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой; но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой» (Мф. 8, 8). Они положены в основу литургической молитвы перед причастием в Пепельную Среду: «Господи, я недостоин, но скажи только слово, и я исцелюсь». Элиот не завершает эту фразу.
IV
Sovegna vos
Вспомните, помяните (прованс.). Вновь цитата из Арнаута Даниэля: «Sovegna vos a temps de ma dolor! – Помяните в удобное время мое мученье!» (Purg. XXVI, 147).
Самоцветного Единорога в золоченом возке
Образ, напоминающий дантовского Грифона, который в Земном раю везет колесницу; на ней стоит Беатриче (Purg. XXI).
И после этого нашего изгнания
Вновь неполная цитата из молитвы Salve, Regina («Радуйся, Царица», лат.): «Ed Jesum, benedictum fructum ventris tui, nobis post hoc exilium ostende – И Христа, благословенный плод чрева Твоего, после сего изгнания нам покажи».
V
И свет во тьме воссиял и / На Слово неумиренный мир восстал
Из пролога Евангелия от Иоанна: «И свет во тьме светит» (Ин. 1, 5) и «В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин. 1, 10).
О люди мои, что сделал Я вам?
Укор Бога своему народу у пророка Михея: «Народ Мой! Что сделал Я тебе и чем отягощал тебя? Отвечай мне» (Мих. 6, 3). Чтение из книги пророка Михея входит в богослужения Пепельной Среды и Страстной недели.
Для тех, кто ходит во тьме
Ходить (или сидеть) во тьме на библейском языке – не знать истины, не знать Бога. «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий» (Ис. 9, 2; Мф. 4, 16).
За тех, кто между двух огней
Образ двух огней, вечного (адского) и временного (огня Чистилища, то есть покаяния и очищения), из слов Вергилия у Данте:
e disse: «Il temporal foco e l’etterno
veduto hai, fi glio –
и сказал: «Временный огонь и вечный / ты видел, сын мой» (Purg. XXVII, 127–128).
VI
Белые паруса начинают полет в океан
Образ нового плавания «по лучшим водам» напоминает вступление к «Чистилищу» Данте:
Per correr miglior acque alza le vele
omai la navicella del mio ingegno –
Чтобы бежать по лучшим водам, поднимает паруса / кораблик моего гения (Purg. I, 1–2).
За пригнутую золотую ветвь
Золотая ветвь, которая помогает Энею войти в Аид.
У костяных ворот
В греческих поверьях, из ворот слоновой кости выходили ложные сновидения (из роговых – правдивые).
Наш мир в его веленье
Cлова Пиккарды Донати в Небе Луны, которые Элиот находил «совершенно правдивыми и прекраснейшими». В ответ на вопрос Данте, не печалит ли ее то, что она на самом «низком» из райских небес, Пиккарда отвечает:
E ‘n la sua volontade è nostra pace:
ell’ è quel mare al qual tutto si move
ciò ch’ella crïa o che natura face. –
И в его воле наш мир: / Она – это море, к которому движется / Всё, что она сотворила и что делает природа (Par. III, 85–87).
Научи нас помнить и не помнить
Другой перевод того же «Teach us to care and not to care».
Разреши мне не быть отделенным / И пусть мой вопль к Тебе дойдет
Из молитвы перед причастием. | |
 |
|
|
| | | | |  | | Пепельная Среда |
| |
|
|
