К поэтике литургической поэзии
Да молчит всякая плоть. Песнь приношения в Великую Субботу | Фрагмент книги: Ольга Седакова. Мариины слезы.
К поэтике литургических песнопений. Дух i Лiтера (Киев), 2017.
См. также второе издание: Ольга Седакова. Мариины слезы. Комментарии к православному богослужению. Поэтика литургических песнопений. Благочестие (Москва), 2017. | Греческий:
Σιγησάτω πᾶσα σάρξ βροτεία,
καὶ στήτω μετὰ φόβου καὶ τρόμου,
καὶ μηδὲν γήϊνον ἐν ἑαυτῇ λογιζέσθω·
ὁ γὰρ Βασιλευς τῶν βασιλευόντων,
καὶ Κύριος τῶν κυριευόντων,
προσέρχεται σφαγιασθῆναι,
καὶ δοθῆναι εἰς βρῶσιν τοῖς πιστοῖς·
προηγοῦνται δὲ τούτου,
οἱ χοροὶ τῶν Ἀγγέλων,
μετὰ πάσης ἀρχῆς καὶ ἐξουσίας,
τὰ πολυόμματα Χερουβίμ,
καὶ τὰ ἑξαπτέρυγα Σεραφίμ,
τὰς ὄψεις καλύπτοντα,
καὶ βοῶντα τὸν ὕμνον·
Ἀλληλούϊα, Ἀλληλούϊα, Ἀλληλούϊα.
Церковнославянский:
Да молчит всякая плоть человеча,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет:
Царь бо царствующих,
и Господь господствующих,
приходит заклатися
и датися в снедь верным.
Предходят же Сему лицы Ангельстии
со всяким Началом и Властию,
многоочитии Херувими,
и шестокрилатии Серафими,
лица закрывающе, и вопиюще песнь:
аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.
Перевод Ольги Седаковой:
Да молчит всякая плоть человеческая,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ни о чем земном в себе не помышляет:
ибо Царь царствующих
и Господь господствующих
идет на заклание
отдать Себя в пищу верным.
Предваряют Его сонмы Ангелов
со всеми Началами и Властями (1):
многоочитые Херувимы
и шестикрылые Серафимы,
закрывая лица свои и воспевая песнь:
«Аллилуия, аллилуия, аллилуия».
(1) Этот стих μετὰ πάσης ἀρχῆς καὶ ἐξουσίας допускает двойное чтение: можно понять его как именования двух ангельских чинов небесной иерархии (наш вариант перевода) – или, «со строчной буквы», как описание ангельских сонмов «со всяким их начальством и властью», как переводит иеромонах Амвросий (Тимрот).
Среди трех Песней входа – «Иже Херувимы», «Ныне Силы Небесныя» и «Да молчит всякая плоть» – эта, звучащая единственный раз в году, на литургии Великой Субботы, самая трепетная и самая «небесная». Первые же ее слова требуют от смертной плоти, от всего земного и человеческого, крайнего отрешения и полного молчания. «Херувимская» сближает небесное и плотское: мы, смертные люди, в своем служении несем образы Херувимов. В «Ныне Силы Небесныя» два эти служения – человеческое, видимое, и ангельское, невидимое – стоят рядом: ангелы «с нами невидимо служат». Но в этой Песни приношения служат исключительно Силы Небесные, а смертные молча, «со страхом и трепетом» (это библейское выражение обычно появляется в эпизодах богоявления, близости Бога) созерцают происходящее. Речь в Песни ведется не от лица «нас» (местоимение «мы» из двух других Песней здесь отсутствует), а как бы «издали».
Плоть на библейском языке может означать все человеческое существо («и будета два в плоть едину» (Быт. 2:24); «и будета оба в плоть едину» (Мф. 19:5) – то есть два человека, муж и жена, станут одним существом). Плоть, кроме того, может означать не только человека, но и всякое сотворенное одушевленное существо. Греческое βροτεία означает «человеческая» в особом аспекте: «смертная», в противоположность бессмертной, божественной. Первый стих Песни, таким образом, можно перевести и так: «Да молчит всякий смертный человек». Он, смертный, становится свидетелем добровольной смерти Бессмертного.
Все три Песни говорят о том, что на литургии совершается невидимо для человеческих глаз: о входе Царя Небесного в окружении ангельских сил. Этот вход исполняет древние пророческие слова псалма: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная: и внидет Царь Славы. Кто есть сей Царь Славы… Господь сил, Той есть Царь славы» (Пс. 23:7–10). Ближе всего цитирует эти стихи песнь «Ныне Силы Небесныя». Но реальное, «осязаемое» ощущение таинственного входа мы чувствуем в словах именно этого песнопения, «Да молчит всякая плоть человеческая».
Итак, человеческому миру в трех этих песнопениях входа отводится разная роль. В «Херувимской» участники призываются таинственно изобразить Херувимов, вместе с Серафимами воспевать песнь Пресвятой Троице и принять Царя – победителя; в «Ныне Силы Небесныя» люди служат вместе с ангелами, но о пении уже ничего не говорится. Нынешняя Песнь начинает с того, что призывает молчать всякую плоть человеческую и стоять со страхом и трепетом, ничего земного в себе не помышляя. Участники литургии здесь – только свидетели таинства, невидимого шествия Небесных Сил к совершению Жертвы, напоминающего о пророческих видениях. Эта Песнь приношения говорит не о моменте победы и триумфа. Принесение Жертвы еще предстоит: Царь царствующих идет, чтобы принести ее, отдать Себя на заклание и – переводя буквально – на съедение верным. Ангельские силы, которые в других песнопениях сопровождают Его, как торжественный эскорт царя-победителя, здесь предваряют Его, идут перед Ним. Замыкает шествие Сам Господь.
«Царь всех» из «Херувимской», «Царь Славы» из «Ныне Силы Небесныя» здесь именуется еще торжественнее: «Царь царствующих и Господь господствующих». Этот оборот, характерный гебраизм (типа «небо небес»: как бы превосходная степень существительного, «самое небесное небо», «самый царствующий царь»), звучит здесь еще и как напоминание о том, что над всякой земной (человеческой, смертной, плотской) властью есть Власть небесная1.
Ангельские силы перечислены по именам: из девяти ангельских чинов названы пять, и последними – ближайшие к Богу «многоочитые Херувимы» (Откр. 4:6–7) и «шестикрылые Серафимы» из видения пророка Исаии (Ис. 6:2–3). Вся эта песнь – как видение в словах. |
| | 1 Ср. тему суда Божия над судьями, царями, богами в псалмах, в частности, в Пс. 81, переложенном Г. Р. Державиным («Властителям и судиям»). | |
 |
|
